PycJaz Ishodnik.htm

ВЛАДИМИР САВЧЕНКО "ЖИТЬ ВО ВСЕЛЕННОЙ"_ Яна ДУБИНЯНСКАЯ_ Зеркало Недели

Владимир Савченко родился в 1933 году в Полтаве. Окончил
Московский энергетический институт. Работал в научно-исследовательских
институтах, автор научных работ в области полупроводников и микроэлектроники,
изобретений. Живет в Киеве и Полтаве. Первый рассказ опубликовал, будучи
студентом. Известность как фантасту принесла повесть "Черные звезды" (1960),
неоднократно переизданная и переведенная на несколько языков. А крупнейшим
успехом стал роман "Открытие себя" (1967), многократно переизданный в СССР и за
рубежом и включенный в Библиотеку современной фантастики (т.22). Владимир
Савченко - автор романов и повестей "Алгоритм успеха", "Испытание истиной",
"Тупик (философский детектив в четырех трупах)", "Похитители сутей", "За
перевалом", "Пятое измерение"; публицистических очерков и статей "Чернобыль,
26.4.86 - вариант ситуации", "Мир перед точкой закипания", "Эссе о пользе чтения
справочников" и др. Последнее опубликованное на сегодня произведение -
философско-фантастический роман "Должность во Вселенной", первый из цикла
"Вселяне", над которым работает писатель. Опубликован в сети Интернет и
готовится к изданию второй роман цикла - "Время больших отрицаний".

Один мой друг, еще будучи старшеклассником, украл из школьной
библиотеки книгу. Он не был ни клептоманом, ни малолетним преступником. Но
другой возможности заполучить эту книгу у него не было, а хотелось перечитать ее
не один и не два раза. Она не просто произвела на него сильнейшее впечатление -
эта книга сломала рамки его представлений о мире. И этот парень не только сам
неоднократно перечитывал ее, но и предлагал всем своим друзьям, в том числе и
мне.
Так я - заочно - познакомилась с Владимиром Савченко и его
романом "Должность во Вселенной".

В 60-80-е годы прошлого века книги фантаста из Украины
расходились по Советскому Союзу тиражами в сотни тысяч экземпляров, издавались
за границей на десятках иностранных языков. В те времена научной фантастике
полагалось быть действительно научной, насыщенной смелыми гипотезами и заявками
на изобретения будущего. Но Владимир Савченко, как и его современники - Иван
Ефремов, братья Стругацкие - шел еще дальше, философски осмысливая законы
мироздания, судьбу цивилизации, взаимоотношения человека и Вселенной.

Идеи Савченко всегда были глобальными, масштабными и, казалось
бы, актуальными независимо от политического режима. Однако независимой Украине,
увы, не понадобился этот русскоязычный писатель мирового уровня, не сумевший, да
и не пожелавший, вписаться ни в идеологию, ни в рынок. И после изданных в начале
90-х романа "Должность во Вселенной" в Украине, а в России - трехтомника в серии
"Золотая полка фантастики" - Владимир Савченко попросту исчез. Из разряда
активно работающих, издающихся и любимых читателями авторов перешел в категорию
легенды отечественной фантастики. А легенды, как известно, безвозвратно
принадлежат прошлому.

В то время как Владимир Иванович живет здесь и сейчас.
Продолжает мыслить и писать. А интерес к его творчеству среди читателей
фантастики и не думал угасать.

После почти семилетнего перерыва книги Владимира Савченко снова
переиздаются. Где? Разумеется, в Москве.

"Меня вытянули эти ребята"

- В течение почти семи лет вы нигде не издавались. Чем был
вызван такой длительный перерыв?
- Во-первых, противно было. Оказалось, что я очень советский
человек, - хотя никогда не состоял в партии, был близок к самиздату,
диссидентам. Но когда увидел, что получилось после развала СССР, у меня в
какой-то степени опустились руки. Я вышел из Союза писателей Украины еще в 93-м
году и до сих пор по ним не соскучился. Фантаст не может писать, если он не
верит в будущее. А вышло так, что я перестал верить. Но потом натура взяла свое.
Ведь есть местное будущее - Украины, СНГ, а есть будущее мира. Будущее мира
все-таки имеет перспективы, так что нужно продолжать жить и работать. К тому же
у меня пошла интересная тема - продолжение романа "Должность во Вселенной". Я
уже написал еще один роман - "Время больших отрицаний", он есть на моем сайте.

Сейчас все мои вещи переиздаются в московском издательстве
"АСТ", но у меня к этому очень сдержанное отношение. Шикарная серия "Классика
отечественной фантастики" - не уточняется, что имеется в виду под словом
"отечественная", и это замечательно. Но тираж-то ничтожный! У первой книги -
десять тысяч, у второй - восемь (по теперешним временам - далеко не ничтожный! -
Я.Д.). И цены - 12-15 гривен. А ведь фантастика пишется для молодежи. Но
откуда же у молодых ребят такие деньги на книги? Поэтому я и переориентируюсь на
Интернет, поскольку в Сети много толковых ребят, до которых все это может дойти.
А насчет книг я не знаю.

- Мне кажется, для вас фантастика гораздо ближе к научной
деятельности, чем к литературной. Это правда?
- В общем-то, да. Сейчас на моем сайте в форуме идут дискуссии
по новому роману, некоторые читатели высказываются с позиций "нравится - не
нравится". Я им ответил, что они оценивают далеко не главное, на что надо
обращать внимание в таких вещах. И разъяснил свою позицию. Я как тот учитель из
анекдота, который сетовал на своих учеников: "Раз им объяснил - не поняли,
другой раз объяснил - не поняли, третий раз объяснил, уже сам понял! - а они все
еще не понимают". Я объясняю другим, чтобы понять самому. А поскольку у меня
есть и некоторый писательский дар, то это делается на уровне художественной
литературы. Но главное - развитие и понимание проблемы.

- Ваши произведения насыщены сложными научными понятиями и
терминологией, и, казалось бы, их аудитория должна была быть узкой и
специфической. А между тем когда-то они расходились огромными тиражами. Чей это
феномен - ваш как писателя или же читательской аудитории того времени?
- Во-первых, читатели были, конечно, более развитые, чем
сейчас. В то время я получал много писем с вопросами на научные темы: ребята
хорошо вникали во все эти штуки. Сейчас развитая часть молодежи в основном идет
в вузы на коммерческие специальности, а в то время была тяга к инженерной и
естественнонаучной работе. Самые большие конкурсы были именно в эти институты.
И, во-вторых, опять-таки цены на литературу. То, что сейчас продается по 12-15
гривен, можно было купить меньше, чем за рубль. Я помню замечательный эпизод:
когда вышел мой самый известный роман "Открытие себя", я был в Алуште и увидел
его на раскладке. Подходит дядя, листает, а я стою рядом - автор! - и переживаю:
купит - не купит? Он долистал, перевернул обложку: 66 копеек. "Ого! Три кружки
пива!" Положил и пошел.

- Есть ли у вас сейчас обратная связь с читателями?
- По Интернету - да. У меня есть сайты, их делают московские
любители фантастики. Не только московские - для Интернета же нет расстояния.
Какие-то из моих вещей сканировали в Свердловске, какие-то - в Алма-Ате, и
сейчас там выложены все мои произведения, включая и новый роман. Честно говоря,
когда я уже махнул рукой на фантастику, на литературу, - меня вытянули именно
эти ребята, которые начали делать мой сайт, вовсю меня тормошить. Многие пишут в
форум, в гостевую книгу. Пишут довольно трогательные вещи: что мои книги
повлияли на их судьбу, на выбор специальности. Кто-то даже заявляет, что если бы
прочел их раньше, то жизнь бы пошла по-другому.

- Какие они, ваши теперешние читатели? Люди старшего поколения
или молодежь?
- Есть и те, и другие. Много студентов, в основном тех, кто
учится "за бугром". Хотя, возможно, у них просто легче доступ в Сеть. А есть
люди, которые читали мои вещи в молодости и перечитывают их до сих пор.

"Такого человека, как Ефремов, я больше не встретил"

- Как вы начинали в фантастике?
- Еще студентом Московского энергетического я заведовал
сатирическим отделом институтской многотиражки "Энергетик". И как-то меня
"повернуло": что там все сатира да сатира, дай-ка я напишу фантастический
рассказ! Написал. Его напечатали, но сняли подзаголовок "фантастический":
оказывается, инфракрасное видение, о котором я писал, уже было изобретено,
только я не знал об этом.
Я рассердился, написал более серьезный рассказ и отнес его в
журнал "Знание-сила". Его опубликовали. Это было в 55-м году. Рассказ был
посвящен теории относительности, которую в то время в Советском Союзе
только-только реабилитировали. До того она вместе с квантовой механикой
считались идеалистическими заскоками, за которые даже снимали ученые звания.
Рассказ назывался "Навстречу звездам", - и, на мое удивление, он пошел гулять по
всему миру. Через год его перевели в Германии, потом в Румынии - и пошло, пошло:
вплоть до хинди, арабских языков и так далее. Для студента это было очень
неплохо! Я даже помню, что по немецкому журналу "Berliner Illustriert" с моим
рассказом наши младшекурсники сдавали "тысячи" - полагалось перевести с
иностранного языка 40 тысяч знаков в семестр. В этом рассказе примерно столько и
было. Есть русский текст, рядом автор - журнал пошел по рукам, и больше я его не
увидел.

- А какие-то гонорары вы получали?
- В то время за зарубежные публикации никому ничего не платили
- Советский Союз тогда не входил в Женевскую конвенцию. Только после 1973 года
начали что-то платить. И то отнимали страшно: процентов 15-20 автору, а все
остальное шло государству.

- Почему у вас не сложилось с "чистой" наукой?
- Я работал сначала в Институте автоматики, потом в Институте
кибернетики. Если бы я был теоретиком, то, наверное, остался бы. Но я занимался
экспериментальной наукой в области микроэлектроники. И после одного очень
"кровавого" внедрения серьезной темы сел и подсчитал: сколько зависит от моего
личного вклада, моих способностей, моих знаний, - в науке, а сколько - в
литературе. И получилось, что в науке моя работа зависит от меня лично максимум
процентов на пять. Остальные 95% - от снабжения, финансирования, от расположения
или нерасположения начальства, смежников, решений каких-то главков. А в
литературе - наоборот. Конечно, продвинуть книгу в советские времена было тоже
очень трудно, но написать ее - тут на 95% все зависит от меня. Это и определило
мой выбор. И я не жалею о нем до сих пор. Я бы сделал гораздо меньше, если бы
остался в науке.

- Главным авторитетом в советской фантастике был и остается
Иван Ефремов. Вы с ним общались?
- Да, конечно. К сожалению, мало, хотя мы и тяготели друг к
другу. Познакомились в 58-м году, Ефремов был тогда директором
Палеонтологического музея в Москве. Представляете: внизу в огромном зале скелет
динозавра, найденный им в Гоби, а вверху, в мезонинчике - он. Помню, когда я
пришел к нему, он что-то печатал на машинке сразу в трех экземплярах - кажется,
это была его знаменитая "Туманность Андромеды". Мы начали говорить, но тут
обнаружилась одна неприятная вещь: он был заика. И я в то время тоже довольно
сильно заикался - у меня это еще с войны, после бомбежек, - потом, с годами,
прошло. Так что у нас диалог не очень-то завязался. Потом мы переписывались, он
мне посылал свои книги.
Но я был дурак молодой, я думал: встречу еще много таких людей,
как Ефремов! И даже не каждый раз, появляясь в Москве, звонил ему. Не встретил я
больше такого человека в жизни. Ни одного.

- Вы можете назвать его своим учителем?
- Это, пожалуй, нет; своим учителем в литературе и фантастике я
считаю скорее Алексея Толстого - "Гиперболоид инженера Гарина", "Аэлита". А
Ефремова я бы мог назвать идейным вдохновителем. Он был человеком настолько
масштабного мышления, что это побуждало и меня мыслить шире, глубже. У меня
другие идеи, другое направление в фантастике, но он меня заряжал, безусловно.

- Та фантастика, которая пишется и издается сейчас, совсем
другая. Не чувствуете ли вы себя немного "динозавром" или "последним из
могикан"?
- Честно говоря, да, чувствую. Но я бы сказал по-другому. У
Симонова в "Живых и мертвых" выведен образ Серпилина. 41-й год, разгром. И там
есть хорошая фраза: "Этот человек сражался, не желая знать, что справа от него
сражаются плохо, слева сражаются плохо, - он стоял насмерть". Серпилин в
результате оказался в окружении, хотя те, кто бежал, спаслись. Я примерно такого
же характера.
Мне кажется, что главное - крупные, мощные идеи. Я даже думаю,
что они первичнее нас. Они живут, а уже потом к ним пристегивается какой-то
Савченко, какие-то читатели, которые воспринимают это или не воспринимают.
Главное - жить во Вселенной. Не существовать на писательском рынке, а жить во
Вселенной.

- По-вашему, вся нынешняя фантастика - это однозначно плохо?
Или вы можете назвать имена и книги, которые вам нравятся?
- Нравится Василий Головачев, но только как фантаст, не как
литератор. У него сильные идеи, но он тоже пошел на рынок. В первых вещах он был
очень оригинален. Затем стал издавать романы, и не по одному в год. Невозможно
хороший роман написать за год! Ни фантастический, ни любой другой. А большинство
из того, что попадает мне в руки в последнее время, я просто не могу читать.
Пробовал: неинтересно, и все. Даже самых раскрученных авторов. Я заранее знаю,
почему он так пишет, зачем все эти страсти-мордасти, - понимаю, что это
необходимо для рыночного успеха, и мне становится неинтересно. Ни у одного я не
увидел новых идей, сравнимых с теми, что высказывались и Ефремовым, и
Стругацкими, и мной.

"Похоже, мы живем на раскаляющейся сковороде"

- В романе "Должность во Вселенной" вы приходите к выводу, что
цивилизация - это стихийный деструктивный процесс распада. Не очень-то
оптимистическая идея:
- Тем не менее она верна. Один тот факт, что от развития
техники и сервиса человек не становится лучше, доказывает, что тут что-то не то.
У Ильфа в его записных книжках конца 20-х годов есть хорошее высказывание:
"Раньше в фантастике главным было радио. При нем ожидалось счастье человечества.
Но вот радио есть, а счастья нет". С тех пор чего только не появилось: и
авиация, и космические корабли, и лазер, и ядерная энергетика, а всеобщего
счастья как не было, так и нет. Цивилизация не работает на человека.

- И насколько современный мир приблизился к "критической
точке"?
- Сейчас я уже смотрю на это несколько иначе. В статье "Мир
перед точкой закипания" я писал о постоянном нагреве и возможном "закипании"
нашего мира. Но тогда грешил именно на цивилизацию: ядерную энергетику,
выжигание полезных ископаемых, нефти. Однако затем я прикинул, каков вклад в это
дело таких явлений, как радиоактивный распад и геотермический градиент. Числа
часто доказывают гораздо больше, чем слова. И, собрав имеющиеся данные, я
подсчитал, что нагрев земной коры от геотермики примерно в пять раз больше, чем
от цивилизации. То есть, в общем-то, что мы есть, что нас нет - все равно для
планеты. Эту идею я изложил в статьях "Эссе о пользе чтения справочников" и
"Этот нестационарный мир". Первая стала основой заявки на открытие, которая
зарегистрирована в Москве, в Комитете по делам изобретений. Это очень скверное
открытие, лучше бы его не было.

- Можете изложить его тезисно?
- Я перелопатил кучу справочников по радиоактивным распадам и
нашел то, чего не находили до этого физики. Чем измерения ближе к нашему
времени, тем короче период полураспада. Кроме того, у изотопов, которые раньше
считались стабильными, тоже появляется период полураспада. А далее вот что. На
каждые сто метров в глубину Земли идет нагрев на три градуса. Километр вглубь -
на 30 градусов жарче. Это явление - геотермический градиент - истолковывают
радиогенным теплом. Этот процесс, как и распад, считается стабильным. Но если он
нестабилен и постоянно возрастает - получается, мы живем, можно сказать, на
раскаляющейся сковороде. Изменения климата за последние годы подтверждают это.

- С гипотезой об ускорении радиоактивного распада вы, насколько
мне известно, выступали еще после чернобыльской трагедии. Была ли хоть какая-то
реакция на это в научном мире?
- Была. Я писал, в частности, о том, что, кроме версии об
ошибке оператора, одной из причин взрыва реактора могло быть и незнание того,
что меняются константы распада. Обычно научные статьи публикуются в журналах с
тиражами в 2-3 тысячи экземпляров, а я "шарахнул" ее в еженедельнике "Книжное
обозрение" - полмиллиона экземпляров, и тут же его перепечатал "Вечерний Киев" -
400 тыс. экземпляров тогда. Был страшный скандал! Но внятных опровержений своей
идеи я не получил. Я публиковал свои выкладки и на сайте, призывая всех, кто к
этому причастен, находить новые данные по распаду, по геотермическому градиенту
и сравнивать со старыми. Но откликов пока нет.

- Не кажется ли вам, что к вашему открытию отнеслись бы
серьезнее, если бы оно исходило не от фантаста, а от ученого-ядерщика?
- Конечно! Это первое, что ставили мне на вид. При этом как-то
забывают, что вся цивилизация сначала была фантастикой. Вся без исключения! И
ракеты, и телефон, и радио - все это сначала было фантастикой, а потом стало
реальностью. Тем не менее подход один: мол, только фантаста нам и не хватало!

- Если процессы, о которых вы говорите, неконтролируемы и
необратимы, то что остается человеку?
- Вникать. Переходить от мировосприятия, что мы живем на Земле,
к тому, что мы живем во Вселенной. Именно об этом я писал в романе "Должность во
Вселенной". Это тема совершенно необъятная, и я продолжаю ее разрабатывать,
вживаться в нее.

- Самый удобный выход из безнадежных прогнозов на будущее
человечество всегда видело в религии. Но ведь вы - атеист и материалист?

- Нет. Моя религия - Вселенная. Другое название религии -
космическое чувство, понимание того, что, кроме мира различимого, есть еще и
мир, недоступный обычным чувствам. И он, пожалуй, владычен по отношению к нашему
миру. Это и есть Вселенная. Частное проявление этой идеи - идея Бога, но есть и
более крупные идеи.

- В начале нашей беседы вы говорили о том, что фантаст не может
не верить в будущее. Каким вы его видите?
- Я убежден, что должно возникнуть новое естествознание,
которое совместит науку и религию, а главное - будет лишено самоубийственного
атрибута науки - объективности: где объективность, там есть общность, но
утрачиваются глубины. Для меня будущее - в интеллектуальной революции, которая
охватит мир, и прежде всего сферу познания. Это будет бескровная, но очень
серьезная революция. Именно для нее сейчас появляется интеллектуальный
пролетариат: люди с умами, талантом и знаниями, вынужденные продавать свой труд.
Они - подлинные хозяева цивилизации, а не торгаши и политики. Для овладения
ситуацией им осталось приобрести качество прежнего, ныне сошедшего со сцены,
трудового пролетариата - солидарность. И все будет.